Уверенной походкой аутсайдера я вошел в Битцевский лесопарк. Он был самым близким мне. Не только по расстоянию. Не раз пробовал пойти в другие окрестные лесопарки – и каждый раз безуспешно. Там я неизменно чувствовал себя одиноким, испытывал тревогу, дискомфорт и хотелось вернуться оттуда.

А здесь одиночество отходит куда-то далеко, успокаиваешься и чувствуешь свою сопричастность с природой. По-хорошему сопричастность. Здесь и белки меня любят, и ежики не боятся, и даже дрозды, громко шуршащие сухими листьями в траве, меня уважают. Короче, Битцевский форэвэ!

Так, значит, расположился я в милом моему сердцу лесу, на поваленном дереве – по всему видно, уже служившем пристанищем для любителей шашлыка, кетчупа и достаточно дешевой водки. Только я выгрузил свое дорогое пиво и припал к первому кранику, как мне подумалось.

Все-таки сильно Битцевский захламили. На каждом шагу чернеют кострища, белеют одноразовые тарелки, поблескивают бутылки и пластиковые стаканчики. Я-то за собой всегда выношу в пакете, по-другому не могу. А многим наплевать. И множатся кучи мусора. Но не только в этом дело. Лесной массив огромный, на западе плавно смыкающийся с подмосковными лесами. Но зайди хоть в самую глухомань – везде слышен великий гуд мегаполиса. Нигде от него покоя нет. Даже ухо к земле прикладывать нет надобности.

Тишина, вышитая птичьими голосами – недостижимая роскошь. Но никто ведь и не обещал тишины и отдохновения в пределах большого города. Хочешь тишины – едь в Рязанскую область, или зажми уши и, разогнавшись, со всей силы вдарь башкой по дереву. После этого на некоторое время тишина обеспечена.

Только я вернул пустую бутылку в пакет и припал ко второму кранику, как пришел мне в голову сюжет романа. Жаль, записать было не на чем. Но кое-что я запомнил. Дескать, жил в городе М. один неудачник и всё мечтал о неком прекрасном и далеком городе. Там всё иначе. Там жизнь, возможно, не лучше, но совсем другая в силу свой иной географической принадлежности и культурной подоплеки. Там женщины... В общем, заманчиво было для нашего героя переместиться в город грез своих. Но каазалось это ему слишком сложно, далеко и дорого. Так и жил он... И вот однажды, шел по улице и встретил гадалку. Та была закутана в огромный платок и предложила предсказать судьбу. Наш герой по своей душевной конституции являлся романтиком, поэтому дал гадалке на хлеб и выслушал предсказание. Выходило, что он должен оказаться в далеком городе, и это станет началом его счастья. Гадалка так и сказала:
- Твой путь приведет тебя в Эр-Рияд.

И дала исчерпывающую справку о расположении, климате, культуре и политическом строе Саудовской Аравии, чьей столицей является Эр-Рияд.

Неудачник-мечтатель поразился такому совпадению, добавил еще мелочи в морщинистую, но интеллигентную ладонь и воскликнул:
- Ты хорошая гадалка.

Та отогнула край платка, и он узнал свою давнюю учительницу.

- Марь Иванна, вы что тут делаете? – спросил он.

- Пожил бы на мою пенсию, тогда еще не такое напророчил бы, – обиделась та, а наш задумался.


Дальше не помню.

Припал я к третьему пивному кранику, и стало мне сильно казаться, что бревно, бывшее еще совсем недавно живым деревом, бревно, на котором я в данный момент сижу – рассчитано на двоих. Ну, бывают же по жизни места для двоих по определению, на которых сидеть одному нелепо, некрасиво и просто неудобно перед окружающими, будь то белки, дрозды или люди. И вот таким местом для двоих показалось мне это дерево. И так мне стало тошно... Да что же, думаю, я совсем выродок по жизни, если одной задницей на двухместном дереве сижу? Не дядю же Мишу звать на это дерево...

Открыл я с тоски четвертую бутылочку и только собрался припасть к кранику, как внезапно услышал звуки трубы. Приглушенно, из-за деревьев, издалека, но не слишком.

Трубу ни с чем не спутаешь. Чумовой инструмент.

Каждый человек хочет верить в лучшее. Поэтому я отбросил вариант с глюками, взял пиво и двинулся на звук. Я ж ценитель джаза и трубу ни с одним инструментом не спутаю.

А труба из-за деревьев робко, неуверенно, по-детски повторяла одну и ту же мелодическую фразу. Протрубит, потом замолкнет. Потом снова протрубит. И чем ближе я подходил, тем яснее становился звук.

Я сделал передышку, отхлебнул пива и снова пошел, с превеликой осторожностью, стараясь не хрустеть сучьями.

Трубач вдруг сделал особенно длинную паузу. А я все подходил. А он все молчал. Я остановился в смятении, не зная где я и сомневаясь, я ли это вообще.

И тут он снова заиграл. Совсем рядом. Затаив дыхание, я сделал еще несколько шагов и сквозь ветви увидел его. На поляне стоял парень в желтой футболке. В руках у него был старенький, тусклый, помятый пионерский горн. Инструмент из другой жизни.

Я не видел его лица – листва заслоняла – но по всему чувствовалось, насколько он возбужден и насколько для него это серьезно. Он мерил поляну шагами взад-вперед, останавливался, встряхивал инструмент в руках и прикладывал к губам. Не издав ни звука, обреченно опускал и снова начинал ходить.

Наконец, он в очередной раз остановился, особенно решительно встряхнул горн, поднял его... и заиграл.
Все ту же фразу.

Он явно тренировался.

Уйдя сюда, под защиту лесопарка. Ведь дома, в квартире не порепетируешь. Соседи…

Он играл грубо и неумело, но он играл!

Играл на помоечном пионерском горне, как играют на настоящей трубе! Играл одной лишь силой своего дыхания. Было видно, НАСКОЛЬКО ему хочется играть. Но он не мог позволить себе настоящий интсрумент, настоящую трубу.

Наверное, я все-таки хрустнул.

Внезапно он сунул горн в пластиковый пакет и исчез среди зарослей. А я все стоял и думал.

Он казался таким уязвимым и таким величественным. И он так хотел играть на трубе…

...словно юный и пока робкий ангел. Один из семи. Репетирующий здесь, в Битцевском лесопарке, на помятом горне, свою партию для духового оркестра.

Потом доверят инструмент посерьезнее.

И играй себе на здоровье...