Сегодня ходил на прогулку в Битцевский лесопарк. В Битцевском бываю часто, но ворон считал впервые.
      Сперва шел по дорожке вдоль леса и вовсе не ждал открыть в себе орнитолога-наблюдателя. На додходе к полю увидел на дороге много серых ворон, увлеченно выискивающих что-то на земле, прихваченной легким морозцем. Я остановился и сосчитал. Их оказалось 18. Поднял голову. На ветвях, оглашая воздух хриплыми криками, сидели еще с десяток.
      Я всегда с симпатией относился к серой вороне. Красивая умная птица. А внешний вид этих, встретившихся мне, явно говорил об их хорошем здоровье и упитанности. Серые перья казались мягкими и вызывали желание погладить, а черное перо крыльев так и отблскивало в скупом свете пасмурного дня. Я двинулся дальше, имея намерение пересечь позднее осеннее поле.
      Через несколько минут увидел среди стеблей сухой травы 7 ворон, яростно дравшихся за обладание каким-то ярким пакетиком с остатками чего-то съедобного. Голые кроны берез вдали были густо усажены все теми же воронами, отчетливо читавшимися на фоне светлого неба. Я достал из кармана очки и занялся подсчетом. На этот раз я насчитал 49. На другом березовом островке отдыхали еще около 15 птиц.
      И вдруг, группа гуляющих, как и я слоняющихся по полю без всякой цели, спугнула целую стаю. Большие, черные на небе птицы шумно поднялись в воздух и полетели прямо на меня. Конечно, так только показалось. Но их было не меньше трех десятков. Внезапно отчего-то стало грустно.
      Я быстро дошел до края поля и стал спускаться вниз, по пологому склону оврага, к ручью. Мертвая трава и подмороженные сухие листья хрустели под ногами. Ручей встретил меня отстраненно-равнодушно. В его приглушенном журчании не слышалось ни печали, ни радости, ни надежды, ни сожаления. Я постоял на берегу. Было необыкновенно тихо: ни ветерка, ни дуновения, даже вороньи крики не долетали сюда. Нет, до Леты этот сотни раз виденный ручей явно не дотягивал. Но было во всем этом что-то... Скрюченные ветви поваленного дерева добавляли фатализма в настроении. Сильно врезался в память надлом крупной ветки: ращепленная и отчего-то почерневшая древесина очень напоминала воронье перо. Я снова прислушался к бормотанию ручья: его тональность ничуть не изменилась. Бурые листья на земле, покрытые инеем, казались соблазнителными и вызывали желание лизнуть, но я воздержался от этого искушения. Пар от моего дыхания плыл по воздуху, долго не рассеиваясь и не меняя очертаний. И в этот момент по небу пролетела еще одна одинокая ворона. Я решил, что прогулку пора заканчивать и стал неторопливо возвращаться, глядя себе под ноги. Считать мне больше не хотелось: ни ворон, ни людей.
      Не знаю, имеют ли мои наблюдения какую-то ценность для орнитологов, но именно так все и обстояло в этот день.