Л.


      Я сидел на поваленном дереве, влажном от прошедшего ночью дождя, со вздыбленными корнями, смутно хранившими воспоминание о недавнем урагане, – и рассеянно перемежал попытки читать "Литературную газету" с еще более тщетными попытками сочинять стихи. Скамейки на главной аллей все были заняты пенсионерами и молодыми мамами с детьми, и пришлось углубиться в чащу лесопарка. Впрочем мне это всегда нравилось больше, нежели сидеть на всеобщем обозрении, на виду у чинно прохаживающихся воскресных гуляющих. Мне казалось, что таким образом я становлюсь несколько ближе к природе. Одна из многочисленных иллюзий горожанина.
      Итак, я сидел на поваленном дереве, в свой очередной выходной, в благодатной, хотя и относительной тишине городского леса.
      Что-то плавно, как в замедленной съемке, падало вокруг меня на усталую, промокшую землю, напоминая крупные первые капли нового ненастья. "Еще один дождь",  – равнодушно подумал я, шелестя страницами и пытаясь сосредоточиться. В этот момент нечто, явно не капельного происхождения, ударилось в дюйме от моей левой кроссовки. Я поднял голову и удивленно посмотрел вверх. Сквозь густую листву берез и орешников ничего не было видно, кроме слезящегося неба, редко проступающего и не дарящего ни надежды, ни разочарования. Еще одна нарушительница спокойствия весьма ощутимо скользнула по правому плечу. Я нагнулся и поднял. Это была зеленая, мясистая, пахнущая смолистым соком и жизнью чешуйка шишки.
      Тут я заметил, что среди древесно-лиственных зарослей, совсем рядом от меня, возвышается стройная, устремленная ввысь сосна. Ее игольчатую крону не было видно за пологом чужих ветвей, но ствол с характерной фактурой коры трудно спутать с другим деревом. "Со-всем потерял наблюдательность",  – покачал я головой, и тут еще один гостинец метко попал за ворот моей рубашки.
      Я медленно, но уже волнуясь, вынул то, что мне подарили с такой непосредственностью и, сообразив, в чем дело, разглядывал шишечный фрагмент с не вызывавшими сомнения следами острых резцов.
      — Послушай! — поднявшись с импровизированной лесной скамьи, я сделал пару шагов в сторону и, задрав голову, пытался разглядеть свою собеседницу. — Послушай, я очень тронут твоим вниманием, но ты же видишь: здесь обосновался интеллектуал и засыпать его остатками своего обеда, мне кажется, невежливо.
      Она не удостоила меня ответом, лишь несколько чешуек упали на мою сумку.
      Пошарив по карманам, я с досадой осознал: что-нибудь хоть сколько-то съедобное гостило в них настолько давно, что стало стыдно.
      Снова сел и взялся за блокнот. И тогда увесистый липкий кусочек застрял у меня в волосах. Я замер со смешанными чувствами в душе. Переместиться чуть в сторону по бревну почему-то не хотелось.
      Как странно. Жизнь иногда одаривает нас намеками на то, о чем мы никогда не сумеем или не позволим себе догадаться. Нечто мимолетное, волнующее, но в следующий миг исчезающее внезапным и невесомым скачком влево или назад, куда-то в иную реальность, до которой тебе не добраться никакими усилиями – ни на метро, ни на троллейбусе, ни на мотоцикле знакомого рокера, которому весь этот лес до фени…
      Я вскочил и до боли в глазах стал высматривать среди ветвей огненный сполох.
      — Эй, рыжая!  — крикнул я срывающимся голосом.  — Не держи на меня зла. Все мои блокноты не стоят твоего – пусть даже мимолетного – присутствия в моей жизни. Спускайся, я не причиню тебе вреда, мы найдем общий язык, нам есть о чем…
      Я блаженно зажмурился, ожидая получить в лоб целой шишкой. Но не дождался. Еще бы… Тратить на такого кретина предметы первой необходимости. Возможно, своими надгрызенными чешуйками она укоряла меня в том, что ей приходится довольствоваться зеленым и незрелым, в то время, как я собираясь в лес, не удосужился даже запастись в ближайшем киоске пакетиком с арахисом. А может быть, хозяйке сосны было просто невмоготу видеть меня – маленького и ничтожного, если смотреть с высоты…
      Тем временем, падение чешуек прекратилось. Не знаю, сколько я ждал. Но больше ничего не происходило, только листья шептались в вышине.
      Я покидал в сумку свои пожитки: истоптанные и недописанные листы блокнота, непрочитанную газету с примитивными шутками на последней странице, себя самого…
      Небо уже не казалось слезящимся от проступающего солнца, а недвусмысленно угрожало скорой грозой.
      Но дождь в этот день пощадил меня.
      Выходные закончились, как всегда, незаметно. Теперь в следующий раз в лес я попаду через неделю, если дела не заедят. Опять придется бриться каждое утро, а по вечерам ужинать покупными пельменями…
      Да, вот еще что. Вернувшись домой, я обнаружил в сумке несколько уже знакомых сосновых чешуек и целую зеленую шишку в придачу. Как она там оказалась – ума не приложу. По крайней мере, я не клал. Или положил, да забыл?
      Вот, собственно, и вся история.
      Не деля, конечно пролетает быстро. Но когда ждешь выходных – кажется долго. Но ничего, я дождусь. Всего-то пять рабочих дней. И снова в лес…
      Засыпал я долго. Но зато был вознагражден. Мне приснилась хозяйка сосны. Сидела в своей огненной шубке и смотрела на меня молча. Словно сжалившись, что не показалась мне там, в ветвях, в вышине.
      Белочка, милая, золотая, освещенная лучами высокого, недоступного людям солнца – дождись меня. Вернись на то место. И я принесу целый рюкзак всего, чего ты только захочешь: скверных стихов, неуклюжих рисунков и много-много отборного миндаля в шоколаде. Только дождись.
      И еще одна мысль не дает мне покоя ни во сне, ни наяву: а вдруг она обиделась, что я – только один раз – назвал ее рыжей?